Николай Алексеевич Золотарев – по образованию юрист; краевед, просветитель. С 1908 г. по 1914 г. возглавлял Тургеневскую библиотеку в Париже. Погиб в сентябре 1915 года, сражаясь добровольцем во французской армии, награжден орденом Почетного легиона. Автор ряда работ по краеведению и библиографии.

Николай Алексеевич Золотарев родился в семье кладбищенского священника Алексея Золотарева. Семья Золотаревых была большой: 4 сына и дочь. Жили они в доме при Егорьевском кладбище. «Кладбище обнимало наш дом со всех сторон, были и лес, и сад вместе. Кусты бузины, черемухи, жасмина, сирени, акации росли повсюду на любимых могилах, и мы знали места, знали их владельцев и с гордостью брали на себя роль кладбищенских чичероне, добросовестно делясь своим заработком, который немедленно реализовывался у ларьков на сладости. Полнота и насыщенность жизнью летом сменялась зимой на вереницу радостных забав: коньки, салазки, лыжи», - писал брат Николая Алексей. А в доме Золотаревых центром всего была мать Юлия Евлампиевна, до замужества Кедрова, дочь священника. Это была добрая, умная женщина, к тому же обладавшая прекрасным чувством юмора. Род матери старинный, ярославский.

Когда-то ее дед, будучи еще крестьянским мальчиком, понравился своим голосом проезжавшему мимо архиерею, и тот взял его в исполатчики. Так началась духовная ветвь семьи Кедровых. Отцовский же род больших корней на севере не имел. Его прадед был солдатом откуда-то с юга, а дед и отец – деревенскими дьячками. Мировоззрение братьев Золотаревых формировалось на основе христианских заповедей, и это определяло их отношение к миру, к людям, определяло систему их жизненных ценностей и, в конечном итоге, судьбу.

В доме Золотаревых была удивительная атмосфера «гостелюбия и жизнелюбия», какой-то «радостный, умиротворяющий воздух, свойственный прежним русским семьям, которых воспитала в духе кротости и смирения наша православная церковь» (А.А. Золотарев). В их доме на Егорьевском кладбище «постоянно с раннего утра до поздней ночи толпился и гостевал самый разнообразный народ». Эта атмосфера благотворительности, доброжелательности и гуманности наложила неизгладимый отпечаток на душу юного Николая. Родители были для своих детей старшими товарищами, к которым они испытывали неизменное уважение. Мария Алексеевна Золотарева (Сыромятникова потом по мужу) вспоминала, что родители их никогда не наказывали, отец никогда не повышал голос, и между ними всегда существовала духовная близость и взаимопонимание. Ах, как этого не хватает многим современным семьям!

Братья всегда заботились друг о друге. Николай по старшинству был вторым, и к своим младшим братьям Алексею и Давиду  относился с заботливостью и ответственностью. Вся жизнь Николая прошла под знаком семьи, а Силу семьи Николай видел в единстве. «Не нужно нам уединяться друг от друга, больше настоящего братства, больше опять таки беседовать по душам. Помогать друг другу и словом, и делом, одним словом, заключим на нашем братстве прочный союз – вот что нужно, а раз это будет, будет и хорошо. Тогда только особенно горько, когда ты один, когда теряешь веру в себя, в людей. А при взаимной любви и поддержке с мыслью о том, что есть близкие люди, которые не изменят, жить можно, можно и дело делать».

По окончании гимназии Николай в 1895 г. поступил в Московский университет на юридический факультет. Но в этот раз Николаю закончить его не удалось, т.к. из-за участия в студенческих волнениях он был выслан в Рыбинск. Свое образование Николай завершил чуть позже. А вернувшись в Рыбинск, он тут же включился в общественную жизнь. Верный себе в своей жажде общения и активной деятельности, Николай стал корреспондентом «Северного края» и журнала «Современник», а также целого ряда местных рыбинских изданий. Он написал и опубликовал «Очерк деятельности Рыбинского земства по народному образованию».

В молодости Николай очень любил общество, был весельчаком, певуном и танцором. Естественно, обладая всеми этими качествами, он был душой любой компании. По своей натуре Николай был великолепным организатором, и делал он это легко и радостно. Он постоянно организовывал какие-то вечеринки, пикники, прогулки. Его друзьям очень повезло, потому что с таким человеком некогда было скучать и ссориться. Николай очень любил, чтобы все его друзья и знакомые жили в мире и согласии. Согласно христианским принципам, привитым в семье, постоянно всех мирил, успокаивал, при этом подвергаясь нападениям с той и с другой стороны.

Брат Алексей вспоминал вот такой случай, происшедший на одном из студенческих вечеров в Рыбинске. Товарищ Алексея Ваулов Дитрих, человек по натуре горячий, неуравновешенный, в припадке гнева вздумал стреляться. Когда пытались его разоружить, он кричал: «Никому не дам подойти к себе, только Николаю Алексеевичу. Он всех вас один стоит». Вот такая характеристика была дана Николаю из уст человека, находящегося в состоянии, когда солгать или польстить не возможно.

Николай всегда следовал правилу: люби ближнего своего, как самого себя, и друзья его в ответ тоже любили.

В семье больше всего на Николая походил брат Давид или Даня, как его называли домашние. Он был схож с Николаем и своим характером, и жизненной концепцией. Даже в каком-то смысле повторил трагическую судьбу Николая. Их похожесть признавали многие близкие им люди. Когда Николай помогал младшему брату делать уроки, то родные слышали вот такие слова: «Не урони имя и славу семьи Золотаревых. Учи немного, но знай точно. Пусть будет мало, да хорошо!» Замечательные слова. И для братьев Золотаревых это были не просто слова. Они с честью пронесли свое имя сквозь жизненные бури и не уронили его, а то, что делали, делали на совесть.

Во время русско-японской войны Николай как прапорщика запаса мобилизовали в армию. Он служил в Иркутске. В конце 1905 года Николай принял активное участие в военном восстании, за что был арестован с другими руководителями. Он просидел в тюрьме почти год, и лишь благодаря вмешательству отца он был отпущен под большой залог. Пребывание в Иркутской тюрьме оставило тяжелый след в душе Николая, он замкнулся, в глазах его появилась грусть, он часто стал уединяться. Дома его прозвали рыбинским лесовиком, т.к. целые дни он проводил со своим топориком в лесу матушки Юлии Евлампиевны, - в Яковлевском, очищая и прихорашивая его.

В 1908 году должен был состояться суд над участниками восстания, грозивший Николаю тяжелыми последствиями, и он вынужден был по паспорту своего старшего брата Сергея эмигрировать за границу. Он едет в Париж.

За окнами вагона мелькали русские города, деревни, леса, люди. Весь этот родной и привычный мир. Россия, свидимся ли еще? Он уезжал, не зная о том, что больше никогда уже не вернется.

И это станет трагедией его жизни, ведь по корням своим и воспитанию он был истинный россиянин. «Безумно расточительная на людей русская действительность не пожалела и такого, редкой души человека». Господи, как пишутся людские судьбы!

После отъезда Николая семья словно осиротела. По словам Алексея, появилось чувство, будто из семьи «выпала самая сердцевина».

Всю свою короткую жизнь Николай посвятил людям. И где бы он ни был, всегда стремился объединить их вокруг себя, как заботливая мать. По приезде в Париж Николай Алексеевич начал работать в русской библиотеке им. И.С. Тургенева, став скоро фактически ее заведующим. Заброшенная было «тургеневка» снова расцвела, как во времена своего покровителя. Благодаря стараниям Николая Алексеевича значительно пополнился библиотечный фонд, библиотека заняла более просторное помещение. Она снова стала культурным центром русской эмиграции в Париже, уголком родины, «где каждый нуждающийся русский находил ласковый прием и моральную поддержку». Атмосфера в «тургеневке» была такая же, как и в рыбинском золотаревском доме, доброжелательная и гостеприимная. «Щепетильно-добросовестный, вдумчивый, трудолюбивый и аккуратный, Николай Алексеевич очаровывал необычайной терпимостью к чужим недостаткам, снисходительностью к чужим способностям и нежно-трогательной скромностью», - так отзывались о нем его знакомые. Николай Алексеевич был великим человеколюбом. На одном из благотворительных концертов, дававшихся в пользу библиотеки, один взбешенный человек ударил его по лицу, хотя от Николая он ничего, кроме добра, не видел. Ответного удара не последовало, и в колонии русских эмигрантов потом говорили: «Во всем Париже только один человек, такой, как Николай Алексеевич, мог безответно снести этот удар» (Вспоминается христианская заповедь: «Если бьет по одной щеке, подставь другую безропотно»). Лишь только больше грусти появилось в его глазах.

Время от времени Николай уезжал к Алексею на Капри. Они организовали и провели 1-ый Римский съезд культурно-просветительных организаций. Алексей пытался подружить его с Горьким. Николай один раз сходил, но больше не пошел. Приехал Шаляпин, и его звали послушать певца, но он отклонил и это предложение и отправился к морю. Если раньше он был рыбинским лесовиком, то там стал каприйским водяным. «Всему каприйскому обществу бросалось в глаза душевная ровность натуры, стремление отдаться всем поровну, уравнять собой каприйские противоречия». Николай очень тосковал по родине. «Только здесь начинаю я понимать, насколько сильно люблю я Великороссию», - писал он домой. Когда началась война с Германией, Николай Алексеевич один из первых русских эмигрантов вступил во французскую армию добровольцем. Дважды был ранен. За воинскую доблесть был представлен к ордену Почетного легиона.

Как любил он Россию! И представить себе трудно, какие муки испытывал Николай, не имея возможности вернуться на родину в столь трудное для нее время. На кануне своей гибели Николай писал: «Не видишь русских газет – тоскуешь, а увидишь и прочтешь – вдвое. Эта вопиющая неурядица, но когда же это кончится? И с другой стороны это критиканство без участия в текущей жизни, в защите страны. Я согрешил статьей, приглашая всех на борьбу за Россию».

Утром 12 сентября 1915 г. он был сражен осколком немецкого снаряда. Кончилась жизнь. Кончился и мой рассказ. Я очень хотела раскрыть на этих страницах личность Николая Алексеевича Золотарева. Донести его образ таким, каким сама его поняла. Удивительные люди вышли из семьи Золотаревых. Каждый из них много сделал в своей области и смог стать опорой для своих родных и близких. И истоки своей талантливости и человеколюбия лежат в той среде, в которой они жили и воспитывались и прежде всего, конечно, в семье. Супруги Золотаревы никогда не прятали своих детей от житейских сквозняков, и Николай с детства видел жизнь во всех ее проявлениях. И впоследствии каждый встречный станет ему не безразличным, каждому захочет он помочь.

В семье Золотаревых не было слез, ссор и конфликтов, а беды не разъединяли, а наоборот, сплачивали. Родители видели насыщенную и яркую жизнь своих детей, участвовали в ней. И их авторитет был действенным и полезным.

По мнению А.С. Макаренко, «только в семье, где есть несколько детей, родительская забота может иметь нормальный характер. Она равномерно распределяется между всеми и не воспитывает эгоистов». Жизнь большой семьи дала Николаю возможность упражняться во всех видах человеческих отношений. Не оказывая сильного давления на детей, Юлия Евлампиевна и Алексей Алексеевич воспитывали их просто, искренне и серьезно. Именно поэтому Николай смог стать хорошим сыном, верным братом и другом, патриотом России. Просто человеком с большой буквы.