Исследовательская работа Дмитрия Селицкого - научного сотрудника музея Святого праведного адмирала Федора Ушакова и Русского флота.

В Ярославской областной научной библиотеке им. Н.А. Некрасова мной были обнаружены несколько старых изданий XIX века, в которых имеются публикации, имеющие отношение к истории Романов – Борисоглебска. Их можно рассматривать как источники по краеведению. В сегодняшнем докладе я хочу представить вниманию слушателей и участников ежегодных Слепушкинских встреч сведения о трёх источниках: статистическое описание Романов-Борисоглебского уезда, опубликованное в номере № 3 журнала МВД за 1853 год, книга Н.П. Боголюбова « Волга от Твери до Астрахани», изданная в Петербурге в 1866 году и литературный журнал «Птичка», выпускавшийся так же в Петербурге в конце XIX века (№ 1 за 1885 год).

В отделе редкой книги в Ярославской  областной библиотеки имеется № 1 иллюстрированного журнала «Ласточка» издания Э.И. Маркуса при заведении графических искусств. С. Петербург, 1885 года. В нём напечатана статья О. Чеботарёвой «По Волге. Отрывки из путевых заметок». Автор красочно описывает путешествие на колёсном пароходе от Ярославля до Рыбинска. К сожалению, в путевых заметках название Романов - Борисоглебск не упоминается, хотя пароход и проплывал мимо города. В тексте присутствует буквально одна фраза о том, что миновали большой город с куполами церквей. Тем не менее, описание волжских берегов и пёстрой публики пассажиров, путешествующих на борту парохода, представляет интерес для краеведов и любителей истории. Предлагаю вашему вниманию отрывок из статьи.

«Весело бежал маленький, лёгкий пароходик, чуть-чуть покачиваясь по гладкой, залитой солнцем поверхности реки. Пассажиры успели уже разобраться, устроиться по каютам; некоторые даже свели знакомство и теперь высыпали на палубу полюбоваться живописными видами. И полюбоваться истинно было чем! Направо и налево  раскинулись роскошные  берега Волги; картины одна другой живее, одна другой заманчивее, сменялись, как в калейдоскопе; видно было, как у зрителей глаза разбегались, - очарованные. Вот высокие, крутые откосы, изрытые оврагами и трещинами; избы нависли над обрывами. Там, далеко потянулась сверкающая на солнце жёлтая песчаная отмель; здесь, начинаясь у самого берега, шумит зелёною листвой густой тенистый лес; отсюда потянулся в необразимую даль пестреющий цветами, точно бархатный, луг. Силуэт сельского храма вырезался над горизонтом на голубом фоне неба; тёмным пятном мелькнули среди зелени избушки посёлка; будто золотом блеснули  на солнце крылья далёкой ветряной мельницы.

На палубе оживление: слышатся живой, шумный говор, смех и шутки. Глянешь сюда – и глаза разбегутся! Да здесь целая этнографическая выставка! Вот грязный, бородатый мужичок-россиянин добродушно глядит на затейливо расшитую тюбетейку татарина, горячо о чём-то беседующего с загорелым, сморщенным как гриб, чувашем; хитрые маленькие глазки киргиза на широком, будто обрубленными чертами лице, быстро бегая в своих узеньких щёлках-прорезях, назойливо преследуют яркий сарафан круглолицей бабы. Наверху, на трапе возле неподвижно стоящего за колесом рулевого, собралась молодёжь; тут уже всё «чистая публика», пассажиров палубы сюда не пускают. В стороне от прочих, прямо против солнца, разостлав большой шёлковый платок и сняв предварительно красныя сафьянныя туфли, замер в земном поклоне богато одетый татарин: его не смущают ни любопытные взгляды, ни шёпот присутствующих; он не успел раньше принести молитву Аллаху и теперь навёрстывает потерянное время. Опёршись на тонкую решётку трапа, широко расставив ноги и вооружившись огромным биноклем, восторженно глядит кругом, повидимому в первый раз очутившийся на берегах Волги турист-иностранец. Ветер рвёт и мечет из стороны в сторону узкие ленточки изящной шотландской шапочки; солнце нещадно палит розовыя, выхоленныя щёки туриста, но он ничего не чувствует, ничего не замечает, весь всецело поглощённый красотой окружающей природы. Под навесом, возле самого колеса рулевого, на крошечной скамеечке приютились два молодых человека – совсем ещё юные: повидимому  товарищи, случайно встретившиеся после долгой разлуки. Оживлённо, горячо беседуя, они заметно оба взволнованы. Разставшись детьми, они вдруг встретились взрослыми, с установившимися взглядами, убеждениями. Много нашлось о чём поговорить, чем поделиться, о чём вспомнить; много тут было и смеху, и споров; были бы, пожалуй, и слёзы, если бы не стыдно казалось плакать.

Палуба и трап полны народом; сотни глаз жадно впиваются в удаляющийся берег; никто не хочет уйти, не бросив в последний прощальный взгляд на мало-помалу скрывающийся из вида город. Ещё мгновение – и нет его; последняя крыша исчезла за поворотом. На палубе собралось много новой публики; вновь прибывшие как-то робко жмутся друг к дружке, образуя отдельные группы, как-бы прячась от любопытных взглядов, устремлённых на них со всех сторон. Большинство из них – крестьяне местной, так называемой «сундучной артели», или «странники» (секта странников, центром которой служило село Сопелки, лежащее в нескольких верстах от Ярославля). Все, видимо, живо заинтересованы новыми лицами, каждый успел уже порядком прискучить друг  другу за всё время совместного путешествия, и теперь скучающая толпа, бесцеремонно толкаясь между новоприбывшими, жадно прислушивается к новым, интересным для них разговорам.

Какой-то весельчак похрабрее пробрался в кучу «сундучников, - ещё полчаса, и палуба снова огласилась дружным смехом, общими шутками; пошли без конца разспросы, разсказы, выискались певцы и затянули звучную волжскую песню. Незаметно пролетело время; стал мало-помалу спадать жар; дали заволокло лёгкою дымкой тумана.

Разговоры смолкли. Толпа снова обступила борт парохода, теснилась на трапе; каждый спешил взглянуть на берег, привлечённый непонятным, ещё не виданным зрелищем: на берегу в стройном порядке виднелись длинныя, объёмистые здания; лёгкий дымок едва заметной струйкой вился из тонких труб, возвышавшихся над полукруглыми крышами. Длинный ряд окон позволял отчасти видеть внутренность зданий; толпа народа в самых разнообразных одеждах безпрестанно входила и выходила в широко растворённыя на подобие ворот двери.

«Сундучников» обступили с разспрсами. Обширные здания давно уже исчезли за поворотом реки, а добродушные мужички долго ещё толковали удивлённым  слушателям о вновь устроенных береговых кухнях, предназначенных для отдыха утомлённых бурлаков, перевозчиков и прочих, вообще для всего странствующего рабочего люда, промышляющего в летнее время на берегах Волги. Наивная толпа, никогда не видавшая ничего подобного, долго не хотела верить, что эти красныя стройные здания – не боле, как обыкновенныя кухни.

Прошло ещё довольно времени, а раньше жаловавшиеся на утомление путешественники теперь как будто забыли и про свои жалобы, и про дававшее себя чувствовать утомление. Все как-то приободрились, оживлённо разговаривая между собой, с любопытством разглядывая живописные, покрытые ровными зелёными лугами берега. Вдали на горизонте едва заметно рисовались куполы храмов; на  безоблачном фоне неба начинали мало–помалу выделяться затейливыя очертания раскинувшагося большого города. Все чувствовали близость желанного отдыха, близкий конец долгаго, утомившаго всех путешествия. Берега становились всё занимательнее; на каждом шагу встречалось что-нибудь новое, невиданное, привлекавшее внимание зрителей. Местные жители, приглядевшиеся уже ко всему, что так занимало впервые очутившихся в этих местах, посмеивались над их любопытством, охотно отвечая, однако на все предлагаемые вопросы.

Солнце закатилось в виде огромного, красно-багрового, будто огненнаго шара, разбрасывая кругом целые снопы ярких лучей. Фиолетовая дымка окутала дали, сквозь которую кой- где сквозили позолоченныя закатом вершины деревьев, разбросанныя  на далёкое пространство кругом; красивыя сёла тонули в наступающих сумерках. Громкие голоса, изредка прерываемые песнями, доносились с берега.

Внимание толпы, ни на минуту не покидавшей более палубу, отвлечённое великолепной картиной заката, снова приковалось к берегам. Сквозь наступившую темноту можно было ясно различить возвышавшиеся вдоль реки тёмныя массы, вокруг которых суетился народ. Лёгкие лодочки, привязанные к очевидно, только что разгруженным баркам и баржам, тихо покачивались на волнах, разгоняемых во все стороны колёсами парохода. Это были так называемые береговые склады, то есть особо устроенныя места для разгрузки товаров, доставляемых «снизу» в Рыбинск. Громкими, радостными криками приветствовали с палубы приближение желанного города; название Рыбинска, - этой столицы «верхних» бурлаков радостно переходило из уст в уста, повторялось окончательно ободрившейся публикой.»   (С.203 – 218)

Теперь перейдём ко второму источнику, о котором упоминалось в начале доклада. В 1861  году  братья Николай и Алексей Петровичи Боголюбовы совершили путешествие по Волге, после чего Н.П. Боголюбов издал книгу «Волга от Твери до Астрахани». Брат его – Алексей Петрович Боголюбов (1824 – 1896) - известный художник-маринист иллюстрировал книгу своими рисунками.  Романов – Борисоглебску в книге посвящен только один абзац, в котором сообщается: «Романово- борисоглебский уезд занимается разведением особой породы овец, известных под названием Романовских. Романовския овчины считаются лучшими  и покупаются высокой ценой. Многие романовцы хорошие кузнецы, мебельщики, портные, другие делают котлы, деревянные чаны, кадки, вёдра».   (С.106)

Вероятно, братья Боголюбовы в Романов-Борисоглебске на берег не сходили, иначе трудно объяснить столь скудные сведения о городе и его достопримечательностях. Ни слова не сказано о древних соборах и о романовском кремле. Похоже, что источником им  служили сообщения капитана или лоцмана парохода.

В литературе о старообрядчестве в Ярославском крае часто приводится факт, что под Ярославлем в селе Сопелки возникла старообрядческая секта бегунов или странников. Но нигде не приводится указание, где именно находится это село. Точное место, где располагалось село Сопелки приводится в книге Боголюбова: «На 450 версте, на правом берегу Волги находится село Сопелки или Сопелкино, замечательное тем, что в конце прошлого столетия здесь образовалась и отсюда распространилась вредная раскольническая секта, известная под названием Бегунов, странников или Сопелковского согласия. Основатель  ея был Евфимий, беглый солдат. На 450 версте встречается остров без названия, длиною до двух вёрст; при южном его конце на правом берегу находится большое село Туношма».

Другими словами, Сопелки находились на правом берегу Волги в трёх верстах от Туношны. Сегодня это место занято разросшимся Ярославлем. Бегунов или странников, как мы сегодня узнали, называли ещё сундучниками.

И в отношении третьего источника -  журнала МВД за 1853 год. О том, что существует статья о Романов-Борисоглебском уезде в журнале МВД, я узнал в областной библиотеке им. Некрасова. Этого номера в отделе редкой книги не оказалось, и я подал заявку на  журнал в межбиблиотечный абонемент. Из Петербурга был прислан микрофильм с текстом, с которым я работал в читальном зале отдела редкой книги Ярославской областной библиотеки. Статья интересная и содержит много новой и любопытной информации. Но поскольку временные рамки моего доклада ограничены регламентом, я приведу здесь только два отрывка. Один из них связан  темой старообрядчества в нашем крае, а конкретно с сектой бегунов, о которых упоминалось  в двух предыдущих источниках. В этом отрывке сообщается о тайниках секты бегунов, устроенных в крестьянских избах.

«Замечательная особенность северной половины Романово-Борисоглебского уезда, наиболее близ границ уездов Пошехонского, Даниловского и Рыбинского, есть постройки, в самых безлесных местах, изб в два этажа и притом с подпольями или подклетами. Эти подклети назначаются для хранения хозяйственных принадлежностей  и помещения скота в зимнее время; но во многих из них есть особые тайники, или убежища, совершенно отделённые  от жилых покоев  и так скрытно помещённые, что трудно заметить и не менее трудно пробраться в них чрез потаённые, хозяевам только известные ходы. Уверяют, что в некоторых местах чрез такие подполья есть даже выходы  в лес и или в другие  соседние деревни».

В статистическом описании Романов – Борисоглебского уезда даются интересные сведения о быте романовских крестьян:

«Домашний быт крестьян как наружный, так и внутренний вид простых жилищ большей частью выражает не только довольство, но и опрятность. Фасады домов, особенно новых, в три окна почти без навесов, с пристройкой над воротами в два или даже в три окра, с лестницами,  чистыми комнатами, которыя называются по- здешнему пристеночком. Крыши, как на самом доме, так и на этой пристройке, остроконечные, отчего этот вид постройки в народе называется «в два коня».

Крестьяне более зажиточные , или щеголи, строят себе домы в 5, 7, в 11 окон  на верхнем этаже с подъездом  под средними двумя или тремя окнами. При таких домах обыкновенно бывает одно или два паралельные крыльца, украшения крылец большей частью резные,  также довольно красивые. Многие домы обшиты снаружи тёсом и выкрашены масляной краской, с мезонинами  и галереями. Стоя отдельно от других, такие домы издали представляются как будто помещичьими усадьбами. У многих лестницы широкие, чистые, отличие, с хорошими перилами. Чистые комнаты устраиваются большей частью отдельно одна от другой; почти для каждого члена семейства есть своя особливая комнатка, в особенности для женатых сыновей и возрастных дочерей. Многие из них  оштукатурены изнутри и выкрашены или обклеены обоями. В большей части таких домов красуются большие апраксинские киоты для образов с золотыми рамами и белыми стёклами; пред каждым непременно лампада. При многих домах самые подъезды выстланы тёсом, точно хороший пол; дворы тоже всегда устланы соломой, а потому нигде почти не видно на них грязи».    (С. 39 – 41).  

Сегодня  я представил вашему вниманию доклад источниковедческого характера, в котором представил неизвестные краеведам два источника – журналы МВД и «Птичка» и малоизвестный источник (по крайней мере, не цитировавшийся краеведами) – книгу о путешествии по Волге братьев Боголюбовых.